Человек наизнанку - Страница 73

— Интересно, что он имеет против стариков? — озадаченно пробормотала Камилла.

— Наверняка он знает этих людей, — буркнул Полуночник. — По какой-то причине он их не переваривает. Их всех.

Камилла налила себе кофе, отрезала кусочек хлеба.

— Соль, ты ведь был ночью в городе. Ты ничего не слышал? — спросила она.

Солиман на секунду задумался, потом замотал головой.

— Адамберг велел ждать его на площади, — сообщил он. — На тот случай, если придется немедленно выехать в Шаторуж. Полиция наверняка перебазируется туда.

Камилла осторожно проехала по нешироким улицам Белькура и поставила грузовик в тени на главной площади, между зданиями городского совета и жандармерии.

— Будем ждать, — сказал Солиман.

Они остались в кабине и долго сидели молча. Камилла, положив руки на руль, внимательно осматривала тихие окрестные улочки. В одиннадцать часов утра в пятницу центральная площадь Белькура была почти безлюдна. Только какая-то женщина несколько раз прошла туда и обратно, неся тяжелую корзину, да сидевшая на скамье монахиня в сером одеянии подняла глаза, посмотрела на грузовик, потом снова уткнулась в толстенную книгу в кожаном переплете. Церковный колокол прозвонил половину двенадцатого, потом без четверти.

— Монашкам летом нелегко приходится, все-таки жарко, — поделился своими соображениями Солиман.

И в кабине снова воцарилась тишина. На колокольне прозвонили полдень. На боковой улочке появилась полицейская машина, выехала на площадь и остановилась около жандармерии. Из нее вышли Эмон, Адамберг и двое жандармов. Комиссар махнул рукой Камилле и ее спутникам и зашел в здание следом за своими коллегами. Под жгучим солнцем площадь раскалилась добела. Монахиня все так же сидела на скамье в кружевной тени платана.

— «Самоотверженность, самоотречение, самопожертвование», — пробубнил Солиман. — Она, наверное, ждет, когда ее посетит кто-то. Или что-то.

— Заткнись, Соль, — сердито оборвал его Полуночник. — Ты мне мешаешь.

— А что ты делаешь?

— Сам видишь. Я наблюдаю.

Когда колокол прозвонил четверть первого, Адамберг вышел из здания жандармерии и пошел через площадь к фургону. Не прошел он и полдороги, как Полуночник ринулся из кабины наружу и, споткнувшись о ступеньку, растянулся на мостовой.

— Ложись, парень, ложись! — истошно заорал он.

Адамберг понял: это кричат ему. И бросился на землю в тот миг, когда прозвучал выстрел. Пока монахиня целилась, чтобы снова выстрелить, он вскочил, бросился вперед и, очутившись позади скамьи, крепко обхватил шею женщины левой рукой. Правая беспомощно висела и была вся в крови.

Камилла и Солиман замерли, не в силах пошевелиться; казалось, они слышали, как колотятся их сердца. Камилла первой пришла в себя, выскочила из кабины и кинулась к Полуночнику, который, не в силах подняться с земли, бормотал, довольно посмеиваясь: «Молодчина, парень, молодчина». Четверо жандармов со всех ног бежали на помощь Адамбергу.

— Отпусти меня, а то я их пристрелю! — прорычала Сабрина.

Жандармы замерли в пяти шагах от скамьи.

— А если они попытаются стрелять, я всажу пулю в старика! — добавила она, наставив пистолет на Полуночника, которого поддерживала Камилла, обняв за плечи. — Ты знаешь, я не промахнусь. Спросите у этого мерзавца, он вам подтвердит: я никогда не промахиваюсь!

Над площадью повисла мертвая тишина, все замерли и боялись даже дышать. Адамберг, не ослабляя хватки, тихонько прошептал, почти касаясь губами уха девушки:

— Послушай-ка, Сабрина.

— Пусти меня, негодяй! — задыхаясь, крикнула она. — Я убью и старика, и всех этих придурков полицейских.

— Сабрина, я нашел твоего мальчика.

Адамберг почувствовал, как Сабрина напряглась и затихла.

— Он в Польше, — продолжал комиссар, прижавшись губами к серому монашескому чепцу. — Я послал туда одного из моих людей.

— Врешь! — с ненавистью выдохнула Сабрина.

— Он в Гданьске. Опусти пистолет.

— Врешь! — закричала она, задыхаясь, и рука ее дрогнула.

— У меня в кармане его фото, — продолжал Адамберг. — Снимок сделали два дня назад, когда малыш выходил из школы. Я не могу тебе его показать, ты меня ранила в руку. А если я тебя выпущу, ты меня убьешь. Что делать будем, а, Сабрина? Хочешь посмотреть фотографию? А сына вернуть хочешь? Ведь если ты сейчас тут всех положишь, ты его никогда не увидишь.

— Это ловушка, — прохрипела Сабрина.

— Пусть подойдет кто-нибудь из жандармов. Он достанет фотографию у меня из кармана и покажет ее тебе. Ты сразу узнаешь мальчика, я уверен. И поймешь: я не вру.

— Пусть кто-нибудь подойдет, но только не полицейский.

— Хорошо, тогда кто-нибудь безоружный.

Сабрина на секунду задумалась, тяжело дыша в железных объятиях Адамберга.

— Ладно, — согласилась она наконец.

— Соль! — позвал Адамберг. — Подойди сюда, только очень медленно, расставив руки.

Соль спустился на землю, приблизился к скамье.

— Обойди нас, потом стань сбоку от меня. В пиджаке, в левом внутреннем кармане, найди конверт. Открой его, вытащи фото. Покажи ей.

Соль послушно выполнил все указания, достал из конверта черно-белую фотографию мальчика лет восьми и поднес ее к лицу девушки. Сабрина опустила глаза, внимательно вглядываясь в снимок.

— Положи все на скамейку, — скомандовал Адамберг. — Теперь, Соль, возвращайся в машину. Ну что, Сабрина, ты узнала малыша?

Девушка кивнула.

— Мы его вернем, — сказал Адамберг.

— Он его ни за что не отдаст, — вздохнула она.